Лучшее интервью номера

Все счастливые редакции счастливы одинаково… Фото из архива Андрея Щербака-Жукова

Сеня Лебедев сидел в редакции и маялся от похмелья. Найти можно было, употребить – нельзя. И Сеня грустил. С самого утра его вызвал главред и наложил жесткие санкции на выпивку.

Причин немилости оказалось три. Позавчера на красной дорожке Сеня подрался с маститым кинокритиком прямо перед камерами, вчера переврал в колонке отчество писателя-классика (хорошо еще, тот давно помер и не стал названивать с претензиями главреду, но зато за его честь вступились бдительные читатели), а сегодня проспал планерку.

Пригрозив Сене увольнением и командировкой в Выдропужск на юбилей исполнительницы народных романсов, главред выдал ему задание: принести интервью с Жекой Васютиным.

Жека на текущий сезон выбился в актеры номер один. Фильмы и сериалы с ним выходили каждую неделю, а сейчас он снимался в главной роли в фильме о советских покорителях космоса, и даже, по слухам, его реально собирались отправить на МКС.

Интервью с ним хотели все, но был нюанс: Жека интервью не давал. Вообще. Никогда.

А все потому, что три года назад на одном кинофестивале он не поделил с журналистом старлетку. После поединка павлинов старлетка отправилась в номер Жеки. А обиженный журналист в отместку накатал смачную желтуху с пикантными фото, сделанными втихую на телефон. Жеку одновременно бросили жена, отсудившая трешку на Чистых прудах, и женщина-продюсер, выгнав из своих проектов. С тех пор Жека возненавидел журналистов и старлеток.

То есть главред дал Сене задание заведомо невыполнимое. Но ради таких заданий его и держали в редакции, несмотря на запои и склочный характер.

Во-первых, Сеня писал лучше всех, во-вторых, мог достать любую персону из ныне здравствующих. А иногда даже и покойных: за годы работы на его обшарпанном диктофоне накопились неопубликованные беседы с маститыми. Сеня их специально приберегал на поминки. Стоило кому-то из мэтров культуры отправиться в лучший мир, как в Сениной газете тут же выходило «последнее интервью» с ним.

Главред Сеню терпеть не мог – за талант. Сеня, в свою очередь, главреда презирал – за полное неумение писать и за борьбу с пьянством.

Сам Сеня, как все идейные алкоголики, был твердо убежден в своем священном праве пить в самых неподходящих для этого местах, включая рабочее.

Главред же исповедовал ЗОЖ. В газете он сидел сначала корректором, затем редактором, а потом, когда выпал случай и освободилась руководящая должность, в кресло главного его усадили решением министерства – контролировать контент, чтобы «чего не вышло». Тексты он оценивал исключительно под таким углом. Теперь главред страдал среди творческого бардака в ожидании, пока не освободится уютное местечко в одном из тихих сытных департаментов.

Конечно, Сеня, несмотря на талант, давно бы вылетел из редакции, если бы о нем не позаботились Господь, который, как известно, дураков любит, и репутация, наработанная за десятилетия.

Как-то на банкете в министерстве высокопоставленный чиновник с самых верхов мельком взглянул на почтительно согнутого главреда и походя уронил: «А-а, это у вас на всю редакцию один нормальный автор, да и тот алкоголик?» Уволить «единственного нормального автора» главред после этого не решался.

Тем более что в штате помимо Лебедева трудились только два обозревателя культуры: Филин и Ястреб – две старухи, от чьих текстов крошились зубы. Филин имела музыкальное образование и красила свой широченный рот морковной помадой, а Ястреб вдовела за известным театральным режиссером и предпочитала фиолетовые тени для глаз.

Выйдя от главреда, Сеня вернулся на рабочее место и украдкой выдвинул нижний ящик стола. Оттуда приветливо подмигнула золотистой пробкой подарочная бутылочка виски. Вздохнув, Сеня закрыл ящик и взялся за телефон.

– Да-а-а, – ответила трубка знакомым мурлыканьем.

Маша трудилась в пресс-службе кинокомпании, что ваяла фильм о героях космоса. Сеня и Маша работали в индустрии много лет, вместе пили на премьерах и фестивалях, постоянно выручали друг друга, но ни разу не переспали, а это ли не есть настоящая дружба?

– Привет, мне нужно… – начал было Сеня, но Маша его перебила.

– Интервью с Жекой тебе нужно.

– Да, – согласился Сеня. – Взамен что угодно...

– А что угодно, это что? – лукаво уточнила Маша.

– В зависимости от того, что именно угодно, – ловко увернулся от прямого ответа Сеня.

– Ладно, не парься, – рассмеялась Маша. – Наш генеральный хочет материал в твоей газете. Советское мышление есть советское мышление. Подавай ему престижное СМИ. А Жека контракт подписывал, что обязан интервью дать. И оно твое, Сенечка. Место и время уточним позже.

– Маруся, ты лучшая, – растрогался Сеня и положил трубку.

Он сразу же написал в чат главреду, что интервью состоится, а потом наклонился и быстрым отработанным движением плеснул из подарочной бутылки вискаря в чайную чашку. Задвинул ящик, отхлебнул и блаженно зажмурился. Жизнь налаживалась.

Вздохнув, Сеня открыл сайт газеты и пошел в комментарии под своей последней статьей. Первый же бил по больному: «Сразу видно – заказуха, автор проститутка продажная, хвалит всякое говно».

Вспомнив, что до зарплаты еще пять дней, а деньги кончились уже вчера и в долг никто не дает, Сеня помрачнел и повторил фокус с бутылочкой. Потом он надел наушники и включил трансляцию круглого стола в Минкультуры. Под круглые столы очень хорошо спалось, а подойди кто – так он делом занят, расшифровывает спикеров.

***

Разгладив воротник парадной рубашки, Сеня уже протянул руку за рюкзаком, чтобы отправиться на интервью, как вдруг завибрировал телефон.

– Привет, я на выходе, – торопливо сказал в трубку Сеня.

– Погоди ты, Васютин пропал, – выпалила Маша.

– Как пропал? – опешил Сеня. – А интервью?

– Не будет интервью, – в голосе Маши сквозь панику прорезалась истерика. – Он на звонки никому не отвечает. Вчера ночью его в «Хлебникове» с какими-то бабами видели, а с утра он не на связи. Даже съемки перенесли. Режиссер с гипертоническим кризом лежит.

– Ты что? – опешил Сеня, чувствуя, как рубашка прилипает к спине. – У нас его фото уже на первой полосе в верстке!

– А что я сделаю?! – взвизгнула Маша. – Я его с семи утра ищу. Везде была, даже в чебуречной у Белорусского.

– Спокойно.

Взяв себя в руки, Сеня прошел к холодильнику, достал ледяную бутылку пива, открыл об угол стола и сразу отхлебнул половину.

– Интервью не может не выйти, – твердо сказал он.

– Но оно не выйдет, – зарыдала Маша. – И генеральный меня уволит. А у меня кредит и две собаки! Сволочь Васютин, алкаш проклятый.

– Сами напишем, – мрачно осадил ее Сеня. –Ты и я.

– Ты что, ты что? – перепугалась Маша. – Скандал будет.

– А что? В вопросах выживания не до сантиментов, – отрезал Сеня. – У тебя генеральный, у меня главред. В договоре же интервью есть?

– Слушай, но мне надо тогда хотя бы с его агентом это согласовать, – уступила Маша.

– Согласуй, – разрешил Сеня. – У тебя есть полчаса.

Маша положила трубку, а Сеня достал вторую бутылку из ледяных недр холодильника и открыл побитый ноутбук.

***

Вслушиваясь в журчание фонтана, Жека Васютин лежал на танкетке в номере люкс загородного вип-отеля. Ему было очень плохо, и, как всегда с похмелья, Жека был тих, покорен судьбе и ощущал невыносимый груз вины перед человечеством.

На лицо ему что-то плюхнулось, и противный голос сокурсника по театральному захохотал сверху:

– Автограф дашь?

Со стоном Жека приоткрыл глаза, снял с лица газету и взглянул на мучителя.

– Чего?

Сокурсник перевернул газету и ткнул пальцем в парадный портрет Жеки на первой полосе. У Жеки потемнело в глазах, а мир вокруг перевернулся. Сев на танкетке, он быстро открыл газету и обнаружил собственное гигантское интервью во славу фильма о подвигах советских космонавтов.

Жеку затошнило. Он дотянулся до телефона и нашел нужный контакт.

– Ой, Жека, привет, наконец-то! – обрадовалась Маша. – А то тут все уже беспокоятся, в полицию собирались заявление писать.

– Какая еще полиция? – поморщился Жека. – Ты мне лучше скажи, что это за интервью у меня вышло. Я что, интервью дал?

– Дал, – быстро подтвердила Маша.

– М-да, – пробормотал Жека. – Смотри-ка ты, ничего не помню… Как не мое.

– Видимо, слишком много было виски, – хихикнула Маша.

– Знаешь что, не настолько мне память отшибло, я же не синяк какой-то, – обиделся Жека. – Откуда вы взяли хомяка? Вот тут я типа про хомяка рассказываю, который в детстве у меня был. А никакого хомяка у меня не было!

Повисла пауза.

– Был! – торжествующе воскликнула Маша. – Был хомяк! Помнишь, мы в «Сапсане» на форум ехали, и ты рассказывал, как в детстве тебе девочка из класса на день рождения хомячка подарила. Девочка тебе очень нравилась, и хомяка ты поэтому полюбил, а на него твой дедушка потом сел. Хомяк закончился, и ты грустил.

– Надо же, я сам уж забыл, а ты помнишь, – пробормотал Жека. – Действительно, была такая история… Слушай, а что ж интервью такое позорное-то? Ну ладно, я дурак, допустим, говорю плохо, но ты-то могла бы и получше его переписать. Его вообще согласовывали?

– Еще как согласовывали, – заверила Маша. – С генеральным продюсером. Ему очень зашло, хвалил тебя.

– Да? – совсем потерялся Жека. – Ну, ладно тогда. Раз с генеральным…

– Стой-стой-стой! – Голос Маши наполнился кованым металлом. – У нас сегодня вечером фотосессия для глянца. Я выезжаю к тебе, кидай координаты.

– Какая еще фотосессия, мне некогда, – воспротивился Жека.

– По контракту у тебя два интервью – одно печатке, одно телику и две фотосессии для глянца, – надавила Маша. – Нас ждут.

– Ладно, – вздохнул Жека. – Скину. Я сам понятия не имею, где я.

***

Интервью с Васютиным на планерке признали лучшим материалом номера. И главред лично подписал Сене командировку в Канны.